Л. И. Дворянкина

  Первые сведения о необъятных просторах Сибири и Дальнего Востока, лежащих за великим каменным поясом — Уралом, были добыты отважными новгородцами, проникавшими туда за­долго до основания Москвы. В Лаврентьевской летописи приводит­ся рассказ новгородца Гюрата Роговича о походе за Урал в середине XI в. По его словам, горы там высятся до небес и с них «встреч сол­нцу» текут реки, по берегам которых живут люди, охотно меняющие меха на железные изделия. Движение русских за Уральский хребет началось к концу XVI в., после окончательного разгрома Золотой Орды и укрепления рус­ского централизованного государства. Это движение на восток не ограничилось Западной Сибирью. В XVII в. в исторически корот­кий срок русские открыли и стали осваивать Восточную Сибирь вплоть до берегов Тихого океана.

Успешное присоединение вновь открытых земель могло быть осуществлено только на основе предварительных поисков и разве­док. Включение Сибири и Дальнего Востока в состав русского госу­дарства стало возможным благодаря героизму и самоотверженнос­ти землепроходцев и мореходов, таких как Петр Головин и Матвей Глебов, Иван Москвитин, Василий Поярков и Ерофей Павлович Хабаров. Экспедиция Хабарова положила начало прочному закреп­лению россиян на берегах Амура. Один за другим здесь возникают русские крепости-остроги: Албазинский, Ачанский, Кумарский, Косогорский. Прямым результатом первых экспедиций явилась широкая волна переселенческого движения на Амур. Туда двинулись массы пахарей, охотников, звероловов. Пока русские купцы приходили за пушниной, они ничего не создавали и не производили. Когда же в тайге стали пахать землю крестьяне, из недр земли извлекать ме­талл умельцы, тогда-то и началась созидательная жизнь русского народа в Азии. Потянулись далеко по рекам первые крестьянские поселения. Но неспокойной была жизнь первых жителей из-за бесконечных набегов маньчжур, претендующих на эти территории. Каждое из появившихся селений служило своеобразным плацдармом для дальнейших походов и открытий. Для Дальнего Востока таким «базовым» городом в XVII в. стал Якутск — центр русской колони­зации Тихоокеанского побережья. Главным селением и укреплен­ным пунктом, центром Приамурского края становится Албазин. В 1684 г. в нем проживало 120 служивых и около 500 промышленных и пашенных крестьян. В его окрестностях появляется православ­ный монастырь, поднимаются и укрепляются крестьянские села, строятся новые остроги. К 1684 г. сложилось самостоятельное Ал-базинское воеводство — первая государственная административная единица в Приамурье, получившая свой герб и свою печать.

Стремительное освоение русскими дальневосточных земель беспокоило власти Китая, тревожила неизбежность выхода русских промышленных людей на южное побережье дальневосточных мо­рей. В этот период на северо-западных границах Китая шла затяж­ная война с монголами. Сражения шли с переменным успехом. И всякий раз, потерпев поражение, монгольские племенные князья укрывались за русскими крепостями. Все это не улучшало добросо­седских отношений с Китаем. Противостояние носило как поли­тический, так и экономический характер. Дважды за десятилетие Албазинская крепость подвергалась осаде, за нее шли жесточай­шие бои. Назрела необходимость мирного договора между русским и китайским правительствами о закреплении земель за каждым го­сударством.

Нерчинский договор. Первая волна переселенцев. 29 июля 1689 г. китайские уполномоченные представители прибыли в Нерчинск. Это был первый в истории случай, когда китайское правительство вело переговоры на чужой территории. Русское посольство под руководством Ф.А. Головина прибыло 18 августа. Состоялся обмен пленными. После ожесточенных споров и взаимных уступок 27 августа 1689 г. был подписан договор под названием Нерчинский. Границы между Россией и Китаем по этому соглашению были установлены по р. Аргунь до слияния ее с Шилкой и далее по «вершинам гор до моря протяженных». Вопрос о Приамурье остался открытым до дальнейшего уточнения. С подписания Нерчинского договора прекращались военные конфликты. Решающим фактором русско-китайских отношений. С пятым сплавом на Амур из Иркутска с инспекцией отправил­ся генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев. Нико­лай Николаевич Муравьев все время своего губернаторства стре­мился к заселению свободных амурских земель. Были исполь­зованы все виды колонизации. Сначала были поселены на Амуре забайкальские казаки принудительно «по наряду». Затем была ко­лонизация государственными крестьянами. На первых порах дело шло не совсем удачно. Переселенцы плохо приживались на новых местах. В конце концов генерал-губернатор выхлопотал освобож­дение от крепостного права 12 000 крестьян, из них составлялись казачьи отряды, которые селились на Амуре. По инициативе Муравьева сплавы следовали один за другим и реки Амур, а затем и Уссури все более и более «одевались» в ка­зачьи и крестьянские села. Генерал-губернатор быстро разобрался в ситуации и пришел к убеждению, что основной ошибкой русской политики в Сибири была неразграниченность бассейна р. Амур по Нерчинскому договору 1689 г.

Айгунский и Пекинский договоры. Вопрос о неразграниченности российских и китайских земель все время связывал руки генерал-губернатору и не давал ему покоя. Он постарался разрешить его во время пятого сплава. Переговоры о границе происходили в китайском городе Айгунь, что на правом берегу Амура, в 40 км ниже Благовещенска. Уполно­моченным китайского богдыхана на переговорах был айгуньский амбань, генерал-адъютант, придворный вельможа, амурский глав­нокомандующий князь И-Шань. Переговоры начались 10 мая и закончились 16 мая 1858 г. подписанием Айгунского договора. По нему вся левобережная сторона р. Амур вплоть до ее устья отходила во владения России, а вопрос о разграничении приуссурийских зе­мель пока оставался нерешенным. За успешное решение погранич­ного вопроса генерал-губернатору Восточной Сибири было разре­шено именоваться графом Муравьевым-Амурским. Окончательно отрегулирован пограничный вопрос был в 1860 г., когда русский посол генерал-майор Н.П. Игнатьев и принц Гун (И-Синь) подписали в Пекине трактат, по которому были оп­ределены границы от р. Уссури и далее до моря. К договору при­лагалась договорная карта восточной границы, вводился режим беспошлинной торговли на всем протяжении русско-китайской границы. По Пекинскому договору современный Приморский край вошел в состав России, а граница с Китаем была установлена там, где проходит ныне (с небольшими изменениями). Теперь, казалось бы, ничто не мешает русским людям осваи­вать нетронутые земли. Однако оставалась еще одна существенная помеха — крепостное право. Переселение царское правительство разрешало только за счет так называемых казенных крестьян и за­байкальских казаков. В 1858 г. при впадении Уссури в Амур было основано поселение 13-го Сибирского линейного батальона, названное Хабаровкой, в честь Ерофея Павловича Хабарова. Новый пост имел стратегическое значение, так как прикрывал путь вглубь Приамурья.

В спешке заселения было допущено немало ошибок при выборе мест для поселений. Объяснялось это политическими сообра­жениями, было необходимо, во-первых, занять край, во-вторых, создать по всей линии Амура и Уссури почтовое сообщение, что требовало расположения поселков на известном расстоянии друг от друга, а именно расстояние однодневного перехода почтовой кареты — 40 верст. Сразу же, по заключении договора, была сна­ряжена исследовательская экспедиция для изучения р. Уссури и ее притоков. Целью ее было исследование и нанесение на карту при­легающих земель края. Путь экспедиции пролегал через Бикинский район: «Несколь­ко выше небольшой речки Сибирку (Бира) встретилась деревня того же имени — самая большая из всех, которые до сего времени встречались, потому что состоит из 7 домов: двух китайских и пяти гольдских. Гольды здесь имеют порядочное огородничество и даже хлебопашество, сеют ячмень. Выше Сибирку горы правого берега Уссури часто приближаются к ее руслу, около устьев Бикини кряж этот достигает наибольшей вы­соты. Река Бикин, притекающая одним нераздельным руслом верс­тах в 180 выше устьев Уссури, также идет в долине несколько верст шириной. Она, впрочем, кажется судоходной рекой, а не горной, как быстрая Хоро. Местные жители определяют ее длину двенадцати­дневным пешеходным путем. Китайская география дает 500 ли, оба эти показания довольно согласны. От верховьев Бикини есть пере­вал к морю, требующий пяти дней ходу то есть до 140 верст... По Бикини живут в пяти или шести селениях орочи, китайцев же нет...»

 Устройство переселенцев по долинам рек Уссури и Бикин. Н.Н. Муравьев поспешил занять Уссури, не ожидая разграниче­ния с Китаем согласно Айгунскому договору. По его распоряжению в 1858 г. из сплава есаула Пузино двинуты были на Уссури в составе роты 45 семейств пеших забайкальских казаков, положивших основание Уссурийскому пешему батальону. Казаки образовали три селения: Корсаковку, Казакеви-чевку и Невельскую. В 1859 г. снова было пересе­лено 284 семьи пеших казаков. Переселенцы шли на больших лодках — баркасах, тяжелых и неук­люжих. Казаки потянулись против течения зани­мать предназначенные им селения. Сами шли бе­регом, баркасы тащили по реке на лямках. Были образованы станицы: Киселево, Будагосская, Венюкова, Кедровская, Видная, Лончаково, Коз­ловская, Княжевская (4 последних находились на территории Козловского станичного округа). В период 1860— 1863 гг. на Уссури пришло еще 400 семейств пеших казаков и более 800 человек штрафных нижних чинов. Этими переселенцами были усилены уже существующие станицы и образованы новые: Дьяченково, Кукелево, Шереметьево, Васильевка, Покровская, Зарубино, Нижне-Михайловская (кроме двух первых, все села находились на территории Козловского станичного округа). Переселенные из средней полосы России казаки и крестьяне в первые годы нуждались во всем. Ежегодно приходилось отправлять целые караваны барж с солью, мукой, солониной и другими продуктами для переселенцев. Хотя часть нового населения с низовьев Амура в 1861 г. пе­ревели на Уссури, но и там положение их оказалось не лучше. С каждым годом задолженность казаков казне возрастала. Только в 1879 г. были сняты с казаков ссудные доли и отменены некоторые натуральные повинности. Общее число душ русского населения в конце 1862 г. в долине р. Уссури насчитывалось до 6000, люди жили в 28 станицах, 761 дворе. В 1859 г. Министерство государственных имуществ начало переселение крестьян из Пермской, Тамбовской, Вятской губер­ний. В начале весны переселенцы выходили в далекий путь и уже в Иркутске недосчитывались многих членов своих семей, умерших по дороге. Переселенцы выходили из своих сел в конце марта — начале апреля и к осени добирались до Томска, где останавлива­лись на продолжительное время. В Томске приходилось продавать старых, истощенных лошадей и приобретать новых. Безлошадные также покупали здесь коней, если у них были средства. Те же, кто не мог этого сделать, вынуждены были брать коней у многолошад­ных с обязательством ухаживать за ними, а в конце путешествия возвращать их хозяевам в хорошем состоянии. От Томска переселенцы двигались дальше на восток уже по зим­нему пути. Весеннюю распутицу пережидали не доходя до Иркутска и только глубокой осенью добирались до Сретенска. Там рубили и покупали плоты, иногда баржи и на них весной отправлялись до Благовещенска и дальше. До места вселения добирались в течение 2—3-х лет, а при благоприятных обстоятельствах — одного-полутора. Земли переселенцам отводились между устьем Уссури и Со­фийском, причем создававшиеся населенные пункты были на зна­чительном расстоянии друг от друга (около 40 км). На новом месте приходилось затрачивать много сил на раскорчевку тайги и уст­ройство жилья. Люди прибывали на место истощенные, почти без скота и всего необходимого для обзаведения. В таких тяже­лых условиях возник в Бикинском районе ряд сел.

Село Лончаково. В один из летних дней 1858 г. (официальная дата образования 1859 г.) одна из первых партий переселенцев — забайкальских казаков, причалила на плотах к берегу Уссури. Из воспоминаний очевидца: «Продвигаться дальше не было сил. Скот и продовольствие потеряли, когда пересекали устье Хора, люди выбились из сил. Решили поселиться здесь. Среди таежной глухомани, на высоком берегу, где не должно было достать поло­водье, вырыли землянки. Возглавлял приехавших казачий уряд­ник Егор Васильевич Лончаков. Всего было 7 семей, среди них: Иван Егорович Шадрин, Алексей Казаков, Борис Касаткин, На­зар Кузнецов. Станицу назвали по имени старшего и уважаемого казака Лончакова». С огромным трудом отвоевывали поселенцы у тайги крохот­ные клочки земли под пашни. В первый год, по прибытии на место жительства поселенцы рыли землянки или полузем­лянки, где и поселялись семьями. Землянка изнутри обшивалась бревнами, делалась низкая дверь, в потолке — отверстие для вы­хода дыма из очага. Протопят зимой такую «печь», заткнут от­верстие тряпьем и так спят. Вдоль стен делались земляные при­ступки для деревянных лавок. Пол хорошо утаптывали. Скотину, у кого она была, держали здесь же, за невысокой перегородкой. Чтобы жилище не промерзало, сверху насыпался слой земли около 1 метра толщиной, и подпирали потолок рогатыми брев­нами — «сохами». В толстых земляных стенах окон не делали, но дверь располагали на солнечную, южную сторону — источник света и тепла в летнее время. Землю по берегу речки Бирушки копали лопатами. Тайга кишела зверьем, отходить от жилья в одиночку было опасно, особенно вечером. Главным строительным инструментом переселенцев был то­пор, пилы использовались редко. Срез, сделанный пилой, раз­лохмачивает дерево, через него легко проникает влага, дерево начинает гнить. Срез, сделанный топором, блестящий и гладкий, в него не проникает вода. Для изготовления досок (они назывались тесом) тоже применялись топоры. Гвозди были покупные, но иной раз делались и самодельные (при разборе одного дома в Бикине 1912—1914 гг. постройки такие гвозди встречались). Окна в избах рубились небольшие и закрывались бычьим пузырем вмес­то дорогого стекла и обязательно снаружи закрывались на ночь деревянными задвижками или створками для сохранения тепла и «убережения» от ветра. Первым для поселенцев делом было расчистить деляну — участок земли, выделенный им в бессрочное пользование. Лес валили вручную, при недостатке пил и топоров привязывали к дереву веревки и попеременно тянули их в разные стороны — раскачивая дерево. Пеньки выжигали или корчевали с помощью лошадей. Распахивали землю под посевы, на лошадях или быках. Крестьянская семья, не имеющая собственных лошадей, брала их в долг у тех, кто побогаче, на период пахотных работ, распла­чиваясь позже частью выращенного урожая. Железные сельско­хозяйственные орудия стоили денег, их нужно было заказывать и ждать их привоза. Дешевле было использовать дерево. Еще до 1920 г. во многих селах Бикинского района наряду с железными пользовались деревянными плугами, делали их из ясеня или дуба. Для крепости дерева его «морили» в воде притопленным в тече­ние нескольких лет. Сеяли пшеницу, овес, гречиху. Зерно молотили во дворах. На телегах привозили с пашен снопы, укладывали их на току в круг, колосьям вовнутрь. Становились с разных сторон и цепами выби­вали зерна. Снопы переворачивали, опять били. Затем провеива­ли на ветру обмолот, просеивали через решето и собирали зерно Урожай ссыпали в сусеки (амбары). Солому и мякину складыва­ли в отдельные стожки, зимой пойдет на подстилку животным. Зерна хватало только до половины зимы, и если бы не рыба и не заготовка дров на пароходы, которые давали приработок, не выжили бы переселенцы в этом суровом краю. Когда налажено было огородничество, принимались за строи­тельство дома. При расчистке лесных участков под огороды сруб­ленный лес тщательно отбраковывался, плохой шел на дрова, хо­роший ошкуривался и складывался для будущего строительства. Если строительного леса было недостаточно, в казачьем правле­нии выписывалась лесная деляна и заготавливался строительный лес. С 1913—1914 гг. функцию распределения леса выполняло Бикинское казенное лесничество. Вслед за первой партией переселенцев в с. Лончаково приехала вторая, а за ней третья партии. Последние сумели привезти даже скот. Шли годы, люди хоть и с трудом, но обживались на но­вом месте. Через 10 лет, по ведомостям 1868 г., в станице Лончаковской числилось 55 дворов, в которых проживало 149 мужчин и 134 женщины. Они имели 139 лошадей, 15 быков, 136 голов круп­ного рогатого скота и 186 десятин возделываемой земли. Суровая природа, тяжелый от зари до зари труд порождали су­ровость и в людях. Притуплялась жалость к себе и окружающим. Так и жили лончаковцы в постоянной борьбе с суровыми ус­ловиями. «Но люди в основном были трудолюбивые, — вспомина­ет Д. Зинин, — появились даже излишки продуктов, но сбывать их было некуда. Неоткуда было достать денег. Лишь позднее по реке стали приплывать купцы и за бесценок скупать хлеб, масло и дру­гую продукцию. О медицинской помощи нечего было и думать. Лечили знахари травами, наговорами, да изредка из станицы Коз­ловской наведывался фельдшер-самоучка Пустынцев. В 1894 г. из Имана приехал первый врач Павел Петрович Иванов». К 1903 г. в поселке проживало 67 семей с числом жителей 517 человек, у них было 656 лошадей, 500 голов рогатого скота, 222 свиньи, 161 десятина пахотной земли. В станице был 1 хлебозапасный магазин, одна одноклассная школа, 4 водяных и 2 конных мельницы, 1 часовня, 2 торговых заведения, 1 питей­ное заведение. Через 5—6 лет число дворов было 66, жителей — 578 человек. По переписи 1915 г. в 71 дворе проживало 614 человек, 2 торговых заведения принадлежали иностранцам, все население — 71 семья — занималось рыбным промыслом.

Станица Козловская названа так в честь поручика 3-го Восточ­носибирского батальона Козловского, заведовавшего постройкой домов на р. Уссури. Станица расположена была в 221 версте от Ха­баровска, основана в 1859 г., в ней в 33 дворах проживало 119 душ мужского и 97 душ женского пола. В 1867 г. в станице заложена была церковь Николая Чудотворца, освященная 19 июля 1870 г. В ст. Козловской располагалось Станичное правление Козловского станичного округа (переведенное в Бикин в 1906-1907 гг.). В 1897 г. начальником Козловского участка Уссурийского ка­зачьего округа был назначен сотник Токмаков, подъесаул - Лепеш-кин (жил в Имане). При начальнике Козловского участка состояла полицейская команда: фельдфебель Петр Блинов, писарь Тимофей Братцев, ст. унтер-офицеры Осип Власов и Иван Фоминов, мл. ун­тер-офицер Шушадь Ажнулин, рядовой Тихон Белоносов, ефрей­тор Аким Марочкин. Атаманом Козловского станичного округа с 1891 г. был назначен Никифор Сильвестрович Пономарев, писарем — Шестопалов.